«Великое отступление» и стабилизация Восточного фронта. 1915 г. - Алексей Владимирович Олейников
Летняя Праснышская операция ярко высветила выдающиеся боевые качества сибирских и туркестанских стрелковых частей. Военный специалист отмечал применительно к сражению сибиряков с 11‑м армейским корпусом немцев в первый день сражения: «…моральные силы стрелков не были подавлены массой огня в период подготовки, и атака частей XI германского корпуса была отбита, что заставило Гальвица бросить в бой половину пехоты своего армейского резерва. Бой за первую линию обороны продолжался свыше двух часов; германцам не дешево достался их успех, но и русские стрелки потеряли свыше 50 % своего состава. Такой процент потерь весьма часто имеет своим последствием потерю боеспособности и лишь особенно доблестные части могут без утраты боеспособности выдерживать потери до 75 %». 11‑я Сибирская стрелковая дивизия и при потере свыше 75 % личного состава продолжала сражаться – несмотря на то, что на участках удара германцам удавалось сосредоточивать число орудий, в 8—10 раз превышающее количество стволов русской артиллерии.
Только русская (в большей степени) и германская (в меньшей степени) армии могли сражаться при высоком уровне потерь. Например, одно из лучших соединений германской армии – 1‑й Баварский корпус – при вышеупомянутом уровне потерь в дни Марнской битвы фактически потеряло боеспособность, о чем свидетельствует русский военный агент во Франции: «I Баварский корпус отправлен в Мюнхен для полного переформирования вследствие потерь, достигших 75 процентов».
Немцы-фронтовики на страницах работы В. Бекмана восхищенно отзывались об атаке 2‑й бригады 14‑й русской кавалерийской дивизии у Нерадова 3 июля, отмечая, что в тот день они прониклись уважением к русской коннице.
Отношение германцев к подвигу русской конницы в этой атаке проявилось сразу после боя. Так, при попытке взять германскую батарею попал в плен тяжелораненый поручик-гусар Геништа. 4 июля, при посещении полевого лазарета германским генералом, ему было выражено восхищение геройством русской кавалерии и как знак особого уважения возвращено его Георгиевское оружие, пожалованное за прежние подвиги (правда, при отправлении в тыл оно было вновь отобрано).
Следует отметить, что противник ничего подобного подвигу русской кавалерии осуществить в праснышских боях не смог – когда его конница атаковала русскую пехоту, она была опрокинута и переколота 21‑м Туркестанским стрелковым полком.
Отличились русские кавалеристы, прикрывая отход 1‑й армии. Так, в Описании военных действий 21‑го Донского казачьего полка есть следующие строки: «с 1‑го по 2 июля 1915 г., составляя арьергардное прикрытие отходивших частей 1‑го Туркестанского армейского корпуса, несмотря на сильный напор превосходных сил противника всех родов оружия, полк сдержал этот напор и предотвратил стремление противника обойти некоторые наши части с правого фланга и зайти в тыл, чем дал полную возможность этим частям отойти спокойно и занять позицию».
Мужество сибирских и туркестанских стрелковых частей, героизм конницы погасили активность превосходящих сил германских войск, способствовали тому, что 1‑я армия, относительно благополучно выйдя из сражения, заняла новые позиции.
В тактическом плане сражение интересно тем, что германская пехота пользовалась любым случаем для замены лобовых атак действиями во фланг и тыл русских войск. Фронтальная атака крайне трудна, что доказывает ряд неудач, испытанных германцами при атаках на сибирские и туркестанские части: имея тройной перевес сил, противник далеко не всегда достигал цели, ему приходилось несколько раз возобновлять удары, чередуя их с артиллерийской подготовкой. Так, русские донесения насчитывали на некоторых участках до 9 отбитых атак в день.
В тактическом отношении русские войска показали полное знание современного боя. Они искусно использовали силу огня, но им недоставало орудий, пулеметов и боеприпасов. Несмотря на такие крайне тяжелые условия борьбы, им удавалось неоднократно отбивать атаки более сильного противника и парировать его обходы. Но, не получая своевременно подкреплений, войска буквально таяли в огне боя и постепенно теряли свою стойкость. Высокий подъем духа в таких случаях сменялся временным упадком, и начинался беспорядочный отход. Необходимо отметить стремление многих частей встречать атаку германцев коротким контрударом. Это заставляло последних временно приостанавливаться и подвергаться заградительному огню русских батарей. При малом числе бойцов такой прием заменялся выжиданием подхода германцев на дистанцию прямого выстрела и тогда открывался интенсивный ружейно-пулеметный огонь.
Подводя итог, следует отметить, что особое значение для Русского фронта имели стратегические последствия операции: стратегический успех остался на стороне русских, которые удержались на линии р. Нарев и не прекращали эвакуации Варшавы[34]. И.И. Ростунов и Г.К. Корольков называли сражение на Нареве одним из самых поучительных на Русском фронте.
Противник же допустил большой стратегический просчет. Немцы одновременно осуществляли два удара – армией Белова (Шавельское сражение) и армией Гальвица (Третий Прасныш). То есть вместо сосредоточения войск для одного удара на важнейшем направлении – налицо разделение сил. Это привело к тому, что на каждом направлении войск для развития операций оказалось недостаточно. Поэтому стратегический успех и перешел на сторону русских, которые периодическими отходами отрывали свои войска от противника, выходя из-под ударов, и, получая подкрепления, вновь продолжали столь же интенсивную борьбу, изматывая врага. Это привело к тому, что сопротивление 1‑й армии Северо-Западного фронта оставалось почти постоянным и требовало от германцев нового и нового напряжения сил и большого расхода боеприпасов. Как мы отмечали выше, в конце операции этот расход даже привел к перебоям в снабжении.
Таким образом, оборонительная Третья Праснышская операция пресекла развитие северной «клешни» «Летних стратегических Канн» со стороны группы М.-К.-В. фон Гальвица.
1.5. Красноставское сражение 4–9 июля 1915 г
К июлю 1915 г. Юго-Западный фронт понес тяжелый урон – как в личном составе, так и в вооружении. Германо-австрийцы захватывают стратегическую инициативу. Оперативно-стратегические реалии привели к тому, что входившая с самого начала войны в состав Юго-Западного фронта и принявшая главный удар врага во время Горлицкого прорыва 3‑я армия была передана в состав Северо-Западного фронта.
Как мы уже отмечали, планируя пленить русские армии в Польше, германо-австрийцы начали осуществлять т. н. «Летние стратегические Канны»: с севера через р. Нарев наступала армейская группа М.-К.-В. фон Гальвица – двигаясь навстречу армейской группе генерал-фельдмаршала А. фон Макензена, наступавшей между p. Висла и Западный Буг с юга на север. В ходе этого грандиозного стратегического маневра несколько русских армий должны были оказаться в гигантском котле.
Реализуя «Летние стратегические Канны» с юга, австро-венгерская 1‑я и германская Бугская армии начали сражение под Грубешовом, в то время как армейская группа А. фон Макензена приступила к Красноставскому сражению.
Красноставское сражение развернулось между русской 3‑й армией Северо-Западного фронта и двумя вражескими армиями (германской 11‑й и австро-венгерской 4‑й) 04–09.07.1915 г. на люблинском стратегическом направлении – в районе г. Красностав (Волынь).
На пути войск А. фон Макензена
